О Смоктуновском. К 90-летию.

В 1956 году в БДТ пришел одиннадцатый по счету режиссер — Г.А.Товстоногов. С ним началась новая эра театра, ныне носящего его имя.

31 декабря 1957 года состоялась премьера спектакля «Идиот». День рождения князя Мышкина-Смоктуновского.

Иннокентий Смоктуновский: «Это было под Новый год — пятьдесят восьмой год, последний раз, когда в этом театре на премьере было ползала. Ползала эти неистовствовали. Что сделала доброта Достоевского с коллективом и со мной. Может это показаться нескромным, но большего успеха я в драматическом театре никогда не встречал».

Режиссер Александр Белинский: «Это было не просто театральное событие, это было общественным потрясением».

И.Смоктуновский: «Я Георгия Александровича люблю очень не только потому, что я ему обязан многим — едва ли не всем. Он мой крестный отец, и если я чего-то достиг, то благодаря работе с ним».

Они встретились — режиссер и актер — встретились со временем, которое сумели выразить, навсегда оставшись в истории русской культуры. 1956 год — это год ХХ съезда, разоблачения культа личности Сталина, начало «оттепели», время надежд на перемены. Суметь почувствовать эти общественные ожидания, когда они еще только нарождаются, разделить их и выразить — свойство гениальных натур, кем и являлись Товстоногов и Смоктуновский. Как очень крупные планеты, они не смогли долго сосуществовать вместе, но их временное сближение одарило культуру ослепительным блеском.

Дина Шварц (завлит БДТ): «На премьере „Идиота“ было не появление артиста Смоктуновского. Это было — явление. Он проснулся знаменитым. ... Оказывается, в то время людям нужен был такой князь Мышкин, который смотрит тебе одному в глаза, в душу, открывая тебе свою».

Кинорежиссер Сергей Соловьев: «Это был человек и не-человек, что-то высшее, то, чем все мы должны были бы быть, но никогда не будем».

И.Смоктуновский вспоминал в 1985 году: «Это самая личная, самая выстраданная, самая сокровенная моя роль».

Смоктуновского вела судьба. Он не был ранен ни разу за годы войны, хотя побывал в плену, бежал, воевал в партизанском отряде. После войны спасался в Норильске, опасаясь ареста за пребывание в плену, там подружился с Георгием Жженовым. Пройдут годы, и оба они встретятся в фильме Рязанова «Берегись автомобиля», образовав странную, типично советскую пару: бывший зек Жженов будет играть представителя репрессивных органов, а «вольняшка» Смоктуновский его возможную жертву.

За спиной у Смоктуновского было много тяжелых переживаний, не потушивших в нем внутренний свет, который тогда все в нем отмечали.

Режиссер БДТ Роза Сирота: «Очень хорошо помню, что на репетицию пришел человек невероятного обаяния, с замечательной улыбкой, какой-то естественный и „весенний“; как о нем написал Берковский, его Мышкин — это ВЕСНА. Действительно, какой-то поразительно светлый, солнечный человек. Мы были поражены этим актером: какая-то совершено новая эстетика, поразительная правда, удивительное чувство характера, стиля писателя».

Театровед Ирина Цимбал в разговоре со Смоктуновским назвала князя Мышкина героем своего времени: «Для моего обделенного поколения (в нашей школьной программе не было Достоевского, как, впрочем, не было Блока, Есенина и др.) вы узаконивали право личности на неординарность, непохожесть, несоответствие привычному. Словом, право на индивидуальность. Я вспоминаю «Идиота» 1958 года и твердо убеждена, что если существуют театральные впечатления на всю жизнь, театральные события, которые переводят в какое-то иное измерение ваши отношения с театром, с искусством, с миром, наконец, с самим собой, то всё это относится именно к «Идиоту».

И в этот свой звездный час Смоктуновский и приехал в Комарово. Привез его в поселок художник-график Андрей Ушин. Ушин был на спектакле в БДТ, как и все, был потрясен игрой Смоктуновского и решил с ним познакомиться. Пошел за кулисы, выразил свой восторг (он в это время размышлял над серией иллюстраций к роману Достоевского, которые и осуществил). И как-то легко оба — и актер, и художник — нашли общий язык. Выяснилось, что Смоктуновский ищет дачу на лето для маленького сына. А Ушин жил в поселке Комарово и предложил актеру поселиться там же. Так Иннокентий Михайлович Смоктуновский оказался комаровским дачником летом 1958 года. А.Ушин вспоминал: «Я его и привез сюда. Тогда же просто было снять дачу, вот мы и сняли у лесников. Мы сняли верх, они сняли низ. 2-я Дачная, 39. Лесхоз. Он лет, наверное, восемь пожил с нами в Комарове. Ему очень нравилось здесь. Иннокентий Михайлович тут репетировал „Гамлета“, на полянке, у костра. Он проигрывал это всё на моих глазах, я его много фотографировал». Критик Александр Свободин тоже вспоминал о работе Смоктуновского над ролью Гамлета в этот период: «Мы ехали со Смоктуновским в электричке. Он в мятой ковбойке и в старых спортивных брюках. Оброс рыжей щетиной. И всё смеется. У него выбрита челка, исчезли залысины, и лицо сделалось шире, и улыбка тоже. Так нужно для грима Гамлета. И всё смеется. Полная женщина против нас смотрит на него, тоже смеется. — Смешной я парень, да? — вдруг спрашивает Смоктуновский. — Да нет, — говорит, радуясь, женщина, — я вас всё на экране вижу, а так — хорошо...» Смоктуновский недавно снялся в фильме Михаила Ромма «Девять дней одного года». Образ физика Куликова поразил новизной решения, был отмечен мировыми критиками как выдающаяся работа. Фильм смотрели очень многие, и актер был очень известен и узнаваем. Теперь он готовился к роли принца датского. Александр Свободин вспоминал, как Смоктуновский, пораженный игрой английского актера Лоуренса Оливье в «Гамлете», показывал, как играл Оливье: «Никогда не видел подобного актерского показа. Три, а может, четыре часа такого сжигания себя, что страшно делалось за него. Но это „страшно“ пришло потом, а тогда мы сидели, не смея двинуться. Когда он дошел до поединка, то воображаемым Лаэртом оказался я, и был ли то гипноз, уж не знаю, но с ужасом и болью я почувствовал, как рапира входит в меня, когда с задавленным криком он сделал свой выпад. Глаза его были белы, лицо страшно». Многие вспоминают об особенности интуиции актера — его способности не играть, а жить в роли. Ушин свидетельствует: «Каким он был? Трудно определить одним словом. Когда он снимался в „Берегись автомобиля“, он был совершенный Деточкин, когда в „Гамлете“ — красавец-принц, благородный такой. Блондин, очень красивый. Он удивительно умел преображаться, меняться. Не сыграть, а именно преобразиться, это было его состояние души. У него даже глаза менялись: то они были такие просветленные, светлые, то делались темные, глубокие. Он не был начитан, всё, что он делал в искусстве, он делал интуитивно, на каком-то глубинном уровне. Всё это ловилось, усваивалось, понималось как бы из воздуха. Писать его портрет невозможно — слишком изменчив. Даже фотографии передают только мгновенье, какое-то одно выражение. В нем всегда шла какая-то внутренняя работа, какое-то горение. Он был, конечно, гениальный человек».

Может быть, главная черта личности Смоктуновского — независимость, свобода. Он был всегда как бы вне рамок, отдельно. Ушел из БДТ. Кто бы еще по своей воле тогда ушел из ТАКОГО театра? Актера не устраивали роли, которые ему предлагали после князя Мышкина. Он стал чувствовать себя нереализованным, ему становилось тесно в репертуаре БДТ . Кино давало ему более глубокую возможность самореализации. Товстоногов требовал дисциплины и не хотел строить репертуар под Смоктуновского. В результате они расстались. Близкие Товстоногову люди утверждают, что он сильно переживал это расставание, но, будучи театральным диктатором, не мог поступиться принципами. Кинематограф предоставил Смоктуновскому в ту пору масштабные роли классического репертуара. Главной, конечно, оказалась роль Гамлета, принесшая ему мировой триумф. Режиссер Григорий Козинцев видел в роли Гамлета только Смоктуновского, не смотря на возражения знаменитого оператора Андрея Москвина. Тот внутренний свет, который поражал в молодом Смоктуновском, определил выбор актера и на эту роль. И хотя работа далась обоим нелегко из-за разного подхода к трактовке роли, фильм выразил время и его надежды как документ «оттепели», и спустя пятьдесят лет смотрится столь же актуально, став классикой кинематографа.

Иннокентий Смоктуновский вспоминал: «Когда мне предложили сниматься в „Гамлете“, то я до этого не читал пьесу, а только дважды видел в театре спектакль. Я взял два перевода пьесы — Лозинского и Пастернака и поехал на лето под Ленинград в Дом творчества композиторов. Там я заперся в своей комнате и стал вслух читать роль Гамлета. Но то было так громко и, видимо, так страшно, что когда я открыл дверь, то увидел у двери людей с испуганными глазами. А директор Дома всё меня потом спрашивал о моем здоровье».

Гамлет Смоктуновского удивителен. Разрушая каноны понимания этого образа, сложившиеся с 19 века, он являет человека, который не сомневается, а знает. Поэтому главная сцена фильма — сцена с флейтой, а не монолог «Быть или не быть». Гамлет Смоктуновского прежде всего боец. Тема его Гамлета — тема веры в человека, его высокое предназначение, невозможность существовать в мире Клавдия с его предательством и ложью, стремление исправить искаженный мир, жертвуя собой. Кажется, все страстные надежды середины ХХ века соединились в этом Гамлете, резком, живом, энергичном, который утверждает: «Быть!» Недаром актер так и назовет свою книгу воспоминаний. Смоктуновский: «Как я понимаю Гамлета? В разных эпохах, в разных сферах жизни, в разных людях я нахожу его черты: неистовый импульс жизни и отсюда — самосгорание, человеческую одаренность и великую бескомпромиссность. Для меня Гамлет — это прежде всего борец за человека в человеке, враг животного начала в человеке, певец интеллекта, разума — великой движущей силы Вселенной».

Дар Смоктуновского вызывал потрясение у многих, и природа этого дара так и осталась таинственной. Юная Анастасия Вертинская, впервые разочарованная невзрачным обликом актера в жизни, в роли Офелии испытала шок от его существования в кадре: «Кто-то большой, великий выплывал из этого человека. Он дрожал, в глазах его стояли слезы и тоска, тоска во взгляде! Мне стало страшно от увиденного, вдруг захотелось бежать от страха, ибо я присутствовала при чьем-то жестоком откровении, но не могла, не имела права видеть всё это. Что же это было?»

Григорий Козинцев, один из самых умных и эрудированных режиссеров нашего кино, признавался: «Тип, характер его дарования уникален, совершенно необычен, исключителен. Он привлекает тем, что в нем горит какой-то внутренний свет, я иначе это не могу назвать. Он меня поражает загадочностью своего творческого процесса — его нельзя объяснить. Он может, ничего не читая в какой-либо области, играть в ней мудреца. С ним нельзя работать, как с другими актерами, его нельзя подчинить логикой, ему надо дать жить как птице...»

И этот моцартианский дар свободы, полета, вдохновения, чудесным образом выразивший солнечные шестидесятые годы, «полдень лучезарный» нашей страны, давший Смоктуновскому возможность сыграть лучшие свои роли в пору жизни в Ленинграде (князь Мышкин, Илья Куликов, Моцарт, Гамлет, Деточкин), с переездом актера в Москву изменил свой характер, или изменилось время? Наступали сумерки застоя, в воздухе поселились разочарование и горечь. На смену Гамлету Смоктуновского пришел Гамлет Высоцкого. Смоктуновского еще ждали триумфы в театре и кино, но уже никогда не поразит он зрителей незабываемым обаянием своей светоносной улыбки, навсегда оставшейся в его лениградском прошлом.